Про веру, отжимания и экономику 

 Статья с сайта «КОНТЭН»

21.07.04 

…И поэтому много народу свято уверены, что лучшее БИ

 — бокс, самбо и т.д. … Заниматься восточными БИ если

честно как-то даже уже стыдно, они себя полностью

дискредитировали.

Один хороший человек в форуме написал

Что-то происходит с боевыми искусствами в России. Что-то нехорошее… как говаривал один приятель-австрияк, «внутри испортилось». Как-то плохо стало. Или это у меня настроение плохое?

Хорошо было, когда я начинал заниматься каратэ. Даже нет — когда занимался в школьные годы дзюдо (пошел заниматься, посмотрев фильм «Непобедимый» — там некий безымянный самбист расшвыривал зловредных толстых узбеков, а потом получал благодарность партии и правительства. В отличие от своего прототипа Ощепкова, персонаж фильма после этого, кажется, даже остался жив). Как же народ верил, что вот это — и есть окончательный и единственный Путь. Что сильного, так сказать, «пуля боится, смелого штык не берет». Что человек с черным поясом — знает о жизни чего-то такое, чего не знает никто (даны тогда были широкой публике мало известны, котировалась именно покрашенная в черный цвет свернутая и простроченная тряпочка, повязанная вокруг талии)…

А уж как верили во все это сами занимающиеся! И, кстати, с каким упорством занимались — да, травя кулаки всяческой дрянью, раздалбывая их до хронического полиартрита, да — из всех приемов зная прямой удар рукой и прямой пинок ногой — но уж в эти два приема они верили безоговорочно и отрабатывали их буквально до потемнения в глазах.

А вера творит чудеса.

В Узбекистане, в одном областном центре, где я прожил несколько лет, была секция тэквондо. Открыл ее парень, учившийся в конце семидесятых тэквондо в Москве у каких-то студентов-корейцев. Они ему показали два туля, основные удары, блоки и перемещения. Пару дыхательных упражнений. И он уехал к себе в Узбекистан. Потренировался пару лет один, потом как-то сама по себе образовалась секция. Человек двадцать. И они отрабатывали эти удары, блоки, перемещения и тули. До потемнения в глазах. И дрались именно так — как показывал «сенсей» (надо было говорить — «сабомним», но этого корейцы Бахадыру не сказали, забыли. Так и остался «сенсеем») — который сам плохо представлял, как полагается драться «по классике» — и дрался так, как ему казалось правильным. То есть — свято соблюдая технику, не обращая внимания на синяки и гематомы (а бывали и переломы) и искренне считая, что способен забить любого боксера или борца только потому, что занимается Тэквондо. Как ни странно — забивал. Все без исключения связки известных ему двух тулей Алибеков отработал в бою. Где-то через пять лет после начала тренировок ученики Бахадыра притащили ему кассету, где некий каратист разбивал доски и черепицу, и с изумлением спросили — «А почему мы так не делаем?!». Баккы «удалился от мира» к себе на задний двор и за полгода научился колоть… силикатные кирпичи. Попутно обнаружив, что основанием ладони это почему-то делать легче, чем ребром. У него, правда, получалось не колоть, а дробить. Осколки летели во все стороны; впечатление было такое, словно по несчастным кирпичам били кувалдой… Ученикам понадобилось несколько больше времени. Доски они разбивали (и разбивают) и руками и ногами — всеми известными им ударами. И все они истово верили в то, что вот приедут из Кореи настоящие мастера тэквондо, похвалят их — и вот тогда-то и они станут настоящими тэквондистами. С поясами.

Вера творит чудеса.

(Лирическое отступление. В девяносто первом к ним в Хорезм приехала группа из Ташкента. Кажется, от Фонда Джуна Ри. Шесть человек не ниже третьего дана. Глава делегации — пятый дан. Плюс десяток ребят для показательных выступлений. И Бахадыровы питомцы, преданно глядя им в рот, продемонстрировали все, что умели. Все два туля и все, что наработали сами. Комиссия, кривясь, вяло смотрела на это. Потом Бахадыра спросили «Где вы это увидели?». Он сказал, где. Ему сказали: «Это не тэквондо. Это — ерунда. Тули никто так не делает. Вам надо долго учиться у наших инструкторов в Ташкенте, пройти промежуточные экзамены, потом — …» И так далее. Потом начались показательные выступления. Строго по правилам соревнований. Что в этот момент творилось в душе Баккы, неизвестно. Что происходило с его ребятами, на глазах у которых их тренера выставили малограмотным идиотом — тоже неизвестно. Однако Алибеков — Учитель, и повел он себя вполне разумно — просто попросил уважаемых гостей разрешить «его балбесам» поспарринговать с настоящими тэквондоистами. Дескать, пускай поймут, к чему надо стремиться. Ему разрешили. Для спаррингов он отобрал лучших из лучших. Тех, что могли кулаком разбить подброшенную сырую картофелину — был у них такой «тест».

Когда избитых в прямом смысле до полусмерти гостей потащили в автобус, Бахадыр позвал председателя делегации. Тот осторожно подошел. За происходящим наблюдали человек семьдесят — все, кто поместился в школьный спортзал. Бахадыр вручил председателю кирпич — тот самый, «белый». Показал, как держать. И «щелкнул» кулаком. Кирпич аккуратно развалился. Председатель внимательно посмотрел на половинки. Алибеков внимательно посмотрел на председателя. И сказал: «Вот это — тэквондо. А твое тэквондо — просто х..ня какая-то. Больше не приезжай». Подтянул свой «незаконный» черный пояс, повернулся и ушел. Тот больше не приезжал.

Вера творит чудеса. Оскорбленная — в особенности.)

Каратист-контактник, начавший отжиматься в семьдесят девятом и остервенело проотжимавшийся с перерывами на профилактический мордобой семь-восемь лет, становился довольно жутким противником. Все три его удара, отработанные до автоматизма безусловных рефлексов, при удачном попадании гарантировали противнику серьезные травмы; отработанная до такого же автоматизма техника передвижений обеспечивала достаточно высокий процент попаданий. Не сахар в драке и самопальный ушуист, пять-шесть лет прокрутивший на скорость и точность где-нибудь в спортзале единственный известный ему комплекс багуа или тайцзи и способный лупить со скоростью семи-восьми ударов в секунду (я не преувеличиваю, сам такого видел — мужик лет десять назад противоестественным образом скрестил тайцзи с боксом — и гибрид получился на диво злобный). Такому пси… типу и оружие-то не требовалось. И, соответственно, и он оружия не особенно боялся, зная, что надо просто подобраться на дистанцию полутора-двух метров, а уж там… кулак не пистолет, его с предохранителя снимать не надо. Да и нету, честно говоря, предохранителей у таких людей. Еще в процессе тренировок все повылетали.

(Опять лирическое отступление. Один знакомый Юрьича занимался Годзю-рю. Примерно так — без особых изысков, но упорно. И как-то раз вечером напоролся он на каких-то гопников в количестве трех штук. Они попытались снять с него куртку. Натурально, подошли, показали бритву и потребовали взаимности. Парень перепугался до полусмерти и… убил всех троих. Получив при этом ножом в бок и бритвой по рукам. И оставшись на месте побоища со сломанным коленом: с такой силой хрястнул уширо-мавашей в висок, что нога в обратную сторону согнулась. Картина получилась просто потрясающая: три трупа веером — с перебитой глоткой, проломленным черепом и выколотыми глазами. И один живой, но в луже собственной крови. Прибывшие через положенное в таких случаях время сотрудники милиции только и поинтересовались: «Ты где, собственно, служил?». Долго не верили, что нигде не служил и вообще просто студент… Он остался жив, даже достаточно быстро оклемался.)

       Человек, занимающийся боевыми искусствами, вызывал уважение. И не без причин. Потому, что в условиях почти полного отсутствия информации, нормальных тренировочных методик и хронической неприязни правоохранительных органов заниматься мог только упертый фанат, упертость которого, в конечном счете, давала очень даже реальные результаты.

Я не говорю, что эти люди исчезли. Слава богу, фанаты остались фанатами. Просто их не стало больше. Не они теперь определяют отношение к боевому искусству.

Потому, что сейчас стало хуже. В Россию пришли федерации спортивных «восточных единоборств». Инструкторов стало много, а уровень их подготовки естественным образом упал. Распространившаяся система данов и платных аттестаций сделала настоящий переворот в сознании занимающихся.

В принципе, даны-то ничем не виноваты: переворот в сознании людей, живущих на территории бывшего Союза, произвела сама идея рыночных отношений. Для людей, семьдесят лет не видевших нормальной экономики, откровением оказалось то, что очень многое можно свободно купить или продать за деньги. И это «откровение», как и многие до него, было понято «слегка не так», что впоследствии произвело немалые разрушения. В том числе и в боевых искусствах.

Российской федерации «восточных единоборств» нужно делать все очень быстро — пока не обошли конкуренты. Быстро решать организационные вопросы, быстро договариваться с нужными людьми, быстро выписывать себе пояса, накручивая на них один «ободок» за другим (а лучше по нескольку зараз) и получая возможность продавать все более дорогие услуги. А техника… Ну и что — техника? На нее же надо потратить лет семь-восемь. Ну, пять-шесть, при наличии особых талантов и железного здоровья. Не обязательно отжиманий — но в любом случае быстро не получится… Когда пытаются сделать быстро — получается плохо. Правда, денежно.

Как вы думаете — что важнее?

Каратист-контактник, начавший отжиматься и махать кулаками в девяносто восьмом, семь-восемь лет отжиматься уже никак не намерен и считает себя крутым бойцом через два-три года. Три десятка известных ему ударов отработаны… ну, пусть не так хорошо — но ведь тоже не совсем паршиво, да? Ну, не совсем. Его тренер, тот самый — помните? — что начинал в семьдесят девятом, помудрев, предпочитал спокойно и регулярно принимать деньги за экзамены на цветные пояса. Каратиста или тэквондиста с двухлетним стажем без особого труда можно зарезать ножом. Можно пришибить бейсбольной битой. Можно пристрелить. Можно вообще просто запинать ногами. Был бы повод…

Складывается странная ситуация: ученик, вынужденный учить к очередной аттестации очередную методичку с очередными техниками, знает их в несколько раз больше, чем его же тренер, который те же методички вяло, просматривает перед тем, как раздать ученикам. Но в спарринге тот же тренер может прибить любого из учеников — на выбор. И не одного. А эти ученики никогда не сумеют его побить. Именно поэтому он тренер, а они ходят в учениках. И тренер отнюдь не виноват в этом. Он просто не спешил.

И не надо, ради бога, смотреть на Запад. У них своя свадьба, у нас своя. Они там цивилизованные, им, в принципе, прикладное значение боевых искусств не особенно важно. Когда у тебя постоянно при себе мобильный телефон, а полиция приезжает в течение двух минут после нажатия на нем нехитрой комбинации из трех клавиш, а на подозрительного по тем или иным причинам человека стучат в участок из каждого второго дома, действительно, махать кулаками нет необходимости.

Вообще, ситуацию с боевыми искусствами на Западе можно рассмотреть несколько подробнее — чтобы знать, от чего ж мы-таки отличаемся.

Есть ведь и там очень даже рабочие системы — простые и надежные, как молоток — из тех, которым в полицейских и военных академиях обучают. Дзюдо, например. Или каратэ, или дзю-дзюцу, или то же хапкидо. Получаются они у выпускников кондово, дубово, но вполне эффективно. Не боевое искусство, но боевое ремесло. А преподают его нормальные инструкторы. Которые изучали именно боевое искусство. И, к слову сказать, тоже никуда при этом не спешили. И сейчас не спеша, готовят себе смену.

А в американских частях спецназначения еще дальше пошли: ввели, пока еще на уровне эксперимента, учебный курс эскримы — с использованием в качестве основного оружия не голых рук-ног, а хор-рошего такого тесака. Это вообще мудро, поскольку спецназовец на операции без ножа остается нечасто, а, хорошо зная эскриму, этим ножом такого натворить можно…

Но это — для тех, кому «по долгу службы» положено. Основной же массе занимающихся, как я уже сказал, грубый мордобой совершенно ни к чему. И необходимости нет, и просто лениво. Себя жалко. Техники психотренинга для среднего западного обывателя тоже неприемлемы потому, что предполагают довольно радикальные изменения сознания — а оно ему дорого именно такое. Слегка недоразвитое. Поэтому секции единоборств выполняют на Западе скорее досуговую функцию. То есть предлагают интересно провести время: к примеру, попрыгать в кимоно на татами в паре метров друг от друга, размахивая ногами и руками. Или полупцевать друг друга поролоновыми нунчаками (увидел недавно эту хреновину в магазине — ржал минут двадцать. Реквизит для порнофильма — два фаллоимитатора на веревочке.) Или пенопластовыми палками. Причем через протекторы, чтобы не только не повредить, но даже не напугать. Можно поводить руками по воздуху, неправильно, но с удовольствием выполнив «двадцать четыре формы» тайцзи. Ну и периодически удовлетворять свое тщеславие путем получения очередного пояса.

Ничего плохого в этом нет: такое времяпровождение достаточно полезно, не представляет опасности для занимающихся, доставляет удовольствие. Это именно времяпровождение. То есть, можно сходить в кино или на дискотеку — а можно и в спортзал. Спортивные единоборства хорошо совмещаются с другими видами досуга: есть, например, такая штука, как каратэробика — резкие махи ногами и руками под музыку. Или капоэйра — ее вообще можно преподавать практически без изменений, надо только убрать сложные акробатические элементы и подогнать под другую музыку.

 А еще вспомнил очень забавную фразу одного классного мастера ушу из Москвы. Знаете, как он называет организацию, распространяющую на территории России китайские единоборства? «Педерация говнастики ушу». Суровый он дядька, не любит «коммесрантов».)

Западная федерация спортивных единоборств — образование, никакого отношения к боевым искусствам не имеющее. Это коммерческая организация, занимающаяся организацией досуга. Вполне благопристойное дело, заслуживающее всяческого уважения. Работает она абсолютно по тем же принципам, что и сеть кинотеатров, ночных клубов или ресторанов. То есть обеспечивает рекламу, помещения, необходимые организационные мероприятия, платит инструкторам и так далее. И к технике такая организация относится, как к некому разнородному ресурсу, потребляемому занимающимися и экономически связанному с другими аналогичными ресурсами. То есть можно давать травмирующие инерционные броски — но тогда потребуются высококвалифицированные и высокооплачиваемые инструктора, могут случаться травмы (а ведь за них могут и иск подать на круглую сумму), короче — дорого это будет. Неоправданно дорого. По крайней мере, дороже, чем, если давать броски дзюдо. А лучше всего будет, если никаких бросков не давать, а вместо этого учить простейшим махам ногами и руками, и лучше даже без отработок на лапах. Или — «помаванию» руками, как в айкидо. Тогда и инструктором может быть любой достаточно колоритный лох с длинным языком, и маты на пол не нужны, и вообще мало что нужно. То есть — при минимальных затратах максимальная прибыль, как завещал нам еще Адам. Адам Смит.

Публика же разницы все равно не поймет. Потому, что вряд ли столкнется когда-нибудь с необходимостью проверить свои познания на практике. А без такой проверки все будет определять реклама, которая может сделать что угодно из чего угодно. Даже из хапкидо — «боевое искусство для людей пожилых или с ослабленным здоровьем». Фраза с сайта WHF.

Ладно, Запад есть Запад. Но мы-то живем в России, у нас тут все немножко по-другому, разве нет?

И даже не немножко. А кардинально по-другому. Принципиально.

У нас эффективная боевая техника нужна широкой публике.

Потому, что, если у тебя и есть мобильник, то ты хоть унажимайся, на какие хочешь клавиши на нем, но помощи не жди. Просто потому, что дороги хреновые, равно как и машины у ментов, и мучить их (ментов и машины) ради какого-то терпилы, которого грабят неизвестно где, никто не намерен.

И вообще, менты — тоже люди, им тоже на улицу страшно выходить. Особенно ночью. Еще и самих ограбят — автомат, не дай бог, отнимут…

Если в стране проблемы с обеспечением государством безопасности отдельных граждан, то они, граждане, начинают сами обеспечивать свою безопасность — уж как умеют. Можно решать эту проблему, как на Кавказе или в Южной Америке — путем де-факто или даже де юре свободного владения огнестрельным оружием. Но это — в том случае, если страна достаточно насыщена оружием и цена на него низка — или если доходы населения достаточно высоки для обзаведения стволом.

А средний по стране доход на душу населения, у нас знаете на каком уровне? Не на худшем, между прочим. Есть и похуже места: к примеру, Намибия, Бурунди и Монголия. Еще — Северная Корея. Хотя от последней отрыв небольшой. Слегка обгоняет нас по этому показателю Гондурас… Короче: совокупная стоимость обладания пистолетом, даже таким поганым, как ИЖ-76, большинству россиян все еще не по карману. И не по закону, пусть это и мало кого волнует (по крайней мере, до первого залета в ментовку). Я уж не говорю, что с пистолетом еще надо уметь обращаться — это вообще тема для отдельной статьи.

И тренируются у нас поэтому — со вполне конкретной целью. Научиться драться. Как говорится — почувствуйте разницу: «заниматься, чтобы провести время» и «тренироваться, чтобы научиться драться».

Есть у меня знакомый, со вторым кю по Сито-рю. Коричневый пояс. Занимается он каратэ подольше, чем я — КОНТЭНом. Как вы полагаете, долго он в полноконтактном спарринге со мной протягивает? До десяти секунд еще ни разу не доходило. И не в том дело, что Сито-рю — плохая школа, или КОНТЭН — хорошая школа или что я — такое кошмарное чудовище. И школы, если подумать, вполне равноценные и я не ахти какой боец. Просто боевой уровень каратиста не имеет зачастую никакого отношения к цвету той штуки, которая не дает распахиваться его кимоно. Потому, что эту штуку он получил, сдав экзамены, программу которых разработали там, и соревнования, в которых он участвовал, проводились по правилам, разработанным там, а вот драться ему приходится здесь.

Вот такой сложный расклад.

И в этом разницы между Востоком и Западом нет. Разница в другом: на Западе нет больше никаких факторов, влияющих на поведение федераций, а у нас есть. Стилям, преподаваемым в России, нужна реальная боевая эффективность. Вот и получается противоречие: с одной стороны, российская федерация замыкается на западную, и должна работать по ее тренировочным и аттестационным программам, а с другой стороны, эти программы в России теряют свою ценность. Но — в российском сознании «дан» уже важнее просто «черного пояса». А получить, достаточно высокий дан, можно только в зарубежной федерации. И все. Круг замкнулся.

....

 По логике-то, должно быть все строго наоборот: не европейцы должны оценивать наш уровень владения боевой техникой, а мы — их уровень. Потому, что боевую технику лучше знает и понимает тот, кто ее чаще применяет. А применяют ее чаще здесь, а не там.

И тренеров хороших у нас еще вполне достаточно. Благо, те фанаты, с которых я эту статью начал, никуда не исчезли, наоборот — ожили и расцвели, добравшись до хороших методичек, толстых богато иллюстрированных книг и Интернета. А если кто и плюнул на занятия из-за свирепой борьбы за место под солнцем — так у них и ученики были. Некоторые — такие же фанаты.

Как говорил незабвенный Форест Гамп — «Вот и все, что я могу сказать по этому поводу».